Кооперативы в пчеловодстве возродят медовую славу России

Здравствуйте, уважаемые читатели блога”Кооперативы против бедности”!

Полная разбалансировка российского сельского хозяйства, лёгкой и пищевой промышленности, а также других отраслей российской экономики, приобретает угрожающий характер для безопасности страны в условиях санкций Запада в адрес России. К неблагоприятным событиям и условия жизни простому народу страны не привыкать. Однако так не должно быть всегда. Есть ещё в народе русском стержень свободы и труда, благодаря которому, даже в трудные времена он находил выход! Хочу обратить внимание читателя на статью, где президент Национального союза пчеловодов России Арнольд Бутов рассказывает проблемах пчеловодов, проблемах получения мёда, его переработке и реализации. Тема статьи медовая, сладкая, но к сожалению,с горьким привкусом.

Интеллектуальная наука пчеловодство

Почему российские пчеловоды выпали из поля зрения государства?

До революции Россия по праву считалась медовой державой. Меда в стране было много. На его основе варили напитки, производили кондитерские изделия, консервировали ягоды, которые считались изысканным лакомством. На сегодня страна утратила былые объемы сбора меда, а существование пчеловодства как сельскохозяйственной отрасли остается под вопросом – очень много в ней проблем, да и государство не стремится поддержать ее развитие, несмотря на неоднократные предложения пчеловодов возродить медовую славу страны. О проблемах отрасли рассказывает президент Национального союза пчеловодов России Арнольд Бутов.

– Арнольд Георгиевич, что из себя сегодня представляет российское пчеловодство и каким оно было в прежние времена?

– На мой взгляд, самым благоприятным временем для развития пчеловодства стал период НЭПа (новая экономическая политика в первые годы советской власти). Тогда пчеловодство было в одних руках – под эгидой созданного Российского союза пчеловодов, который объединил товаропроизводителей всех категорий. В этот союз вошли производители не только меда, но и инвентаря, оборудования, лечебных препаратов – словом, весь комплекс вопросов был под эгидой российского союза пчеловодов. И политика союза была экспортная – то, что нам сегодня необходимо урегулировать. Каждый член союза имел свою долю прибыли от деятельности этой организации.
Тот союз регулировал все процессы внутрихозяйственной экономики пчеловодства. Планировали, сколько надо ульев, сколько надо инвентаря, оборудования. Под жестким контролем союза были производители лекарственных препаратов для пчеловодства. Если появлялись сигналы неэффективности лекарств, сразу их производство прекращалось и ставилась задача по созданию нового, более эффективного препарата.
Препараты были в основном отечественные, и создавались они на химической или растительной основе, которая произрастала в России. Вот таким глубоким, патриотичным и хозяйственным было отношение к отрасли. Ни копейки государственных средств союз не просил, а наоборот, платил налоги, занимался благотворительностью.
Потому что это самоокупаемая и быстро окупаемая отрасль. Она позволяла занять работой людей в глубинке России, там, где нет возможности заниматься другими видами деятельности. И эффективность использования каждого квадратного метра земли была достаточно высокой. Потому что в России и земли много, и такого количества растений-медоносов, которые выделяют нектар, в мире больше нет. И самое главное, что тогда с помощью пчел (в стране было 10 млн пчелосемей) опылялись и растения, которые выращивали сельскохозяйственные предприятия. Пчела опыляет все растения, которые произрастают на той или иной территории. И вообще, главное назначение пчелы – сохранение флоры. Они выполняют 80% работы по опылению растений; шмели тоже опыляют, и бабочки, и комары, но в основном этим занимаются пчелы.

И если не будет опыления, не будет воспроизводства, могут исчезнуть отдельные виды растений. Пчела сохраняет флору, а флора – это экология. Когда есть флора, то и фауна развивается.
Вот давайте представим квадратный километр любого леса. Если там есть пчелы, они опыляют однолетние растения. Осенью эти растения погибают и пополняют гумусный слой почвы. И это дает питание для деревьев, кустарников. А семена этих растений являются питанием для птиц. В природе нет ничего лишнего. Так что главное назначение пчелы – сохранение флоры. А уже потом – производство меда.
– Что же помешало российскому союзу пчеловодов работать и дальше?
– Пчела – это божья тварь, а занятие пчеловодством – это богоугодное дело. Вот раньше в деревне авторитетом пользовался кто? Батюшка, пчеловод и травник. Этот основной уклад деревенской жизни был нарушен.
В 1929 году союз пчеловодов раскулачили и создали вместо него Росколхозпчеловодцентр. Я не осуждаю эту форму организации производства – колхозы, совхозы, – но запретили разводить пчел в частном секторе. У частников всё отняли и поставили на колхозную пасеку человека с ружьем. В результате к 1931 году в стране осталось только 2,5 млн пчелосемей. Сталин уделял внимание развитию пчеловодства. За его подписью принят ряд постановлений. Но темпы и практика были утрачены.

Что касается производства продуктов пчеловодства, то закупками меда поручили заниматься потребкооперации. Это была мощная организация, государство в государстве. Она собирала мед и продукцию пчеловодства и отправляла за рубеж. Доходило до того, что 90% производимого меда отправлялось на экспорт. У нас в стране нельзя было купить баночку меда, кроме как в спецбуфете. Отправляли не за валюту, а по бартеру – сюда привозили кримплен, одежду, ткани, зонтики и другое.
В 1989 году мы обратились в ЦК КПСС (я тогда работал в совете министров РСФСР) с предложением возродить российское добровольное общество пчеловодов. Нас поддержали, и тогда мы провели первый съезд. Союз добровольных обществ пчеловодов – так мы примерно назвали организацию. Потом мы начали развиваться, обозначили формы и методы работы. И когда мы проанализировали ситуацию, то получилось, что на тот момент в стране 50% меда производили государственные предприятия и 50% – частные. Но продуктивность на одну пчелосемью товарного меда была в государственных хозяйствах 8 кг, а в частных 16–18 кг. В частных хозяйствах и себестоимость была ниже, и качество выше.

– Выходит, государственная форма пчеловодства была нерентабельной?
– Дело в том, что при Сталине, да и после него, боялись не выполнить план, и поэтому в государственных хозяйствах стали изымать часть меда и заменять его сахарным сиропом.
Но мед «придумала» пчела, а не человек, и пчела существует уже миллионы лет. В меде есть все полезные элементы таблицы Менделеева, а в сахаре одна сахароза. В частном секторе опыт ведения пчеловодства передавался из поколения в поколение. Кроме того, в государственном хозяйстве другая психология отношения к производству. Поэтому государственные пчеловодческие хозяйства были нерентабельными.
Когда мы начали заниматься пчеловодством, провели съезд, приняли программу, пчеловоды активизировались. В 1990-е годы начался развал колхозов и совхозов и многие просто бросали пасеки. И тогда мы призвали пчеловодов-частников выкупать или арендовать пасеки. И тем самым спасли пчеловодство в те годы. Тогда было 2,5 млн, а сейчас мы довели до 4,5 млн пчелосемей.
Но что означает увеличение пчелосемей? Раньше, в 1980-е годы, производство товарного меда было на уровне 32– 33 тыс. тонн, а в прошлом году мы получили 105 тыс. тонн. Без государственной поддержки. Тогда встал вопрос о сбыте продукции. Проблемы возникли большие. Сразу подключились перекупщики. Они стали брать у пчеловодов на местах продукцию задешево и перепродавать. Это повлияло негативно на цену и на качество меда. Мы обратились в правительство Москвы с просьбой создать условия для реализации меда. И пригласили на съезд пчеловодов Юрия Михайловича Лужкова. Он выслушал нас и сказал: «Я вам помогу».

Первую всероссийскую ярмарку меда мы организовали в Гостином дворе. Бесплатно, за аренду мы не платили. Пчеловоды привезли 150 тонн меда: 150 пчеловодов – по тонне меда каждый. Боялись, вдруг не продадут. И вот такая история там произошла: за три дня мы все продали. Люди удивлялись, думали, что мед есть только на Алтае и в Башкирии, а он, оказывается, есть и в Тамбове и в Калуге. В ярмарке участвовали только пчеловоды, ни одного перекупщика. А было всего 2–3 вида меда. Обстановка была дружелюбная. Потом два раза в год мы проводили ярмарки в Манеже, в Царицыно, и всегда в этих ярмарках участвовали только пчеловоды. Теперь мы начали проводить ярмарки в районах, областях, создав лавки-пасеки. Сейчас у нас 37 таких лавок.
– Перекупщики меда – это сегодня большая проблема для пчеловодства?
– Мы не допускали на ярмарки перекупщиков. Но они нашли защиту у чиновников, и нас, непосредственных производителей меда, оттеснили. И сегодня на ярмарках торгуют даже те, кого мы выгнали за фальсификацию меда. Они брали мед подсолнечниковый, добавляли туда мятную эссенцию и представляли его как мятный. Это был циничный обман в расчете на неосведомленность обывателя, который не знает, что цветок мяты абсолютно не пахнет, запах дают листья, если их размять. Барыги – народ творческий, они разбавляют мед сахарным сиропом, добавляют ароматизаторы, греют. Когда пчеловоды возмущаются таким кощунственным отношением к меду, этому благородному продукту, нам говорят, что, согласно Конституции, все имеют право торговать. Но тогда обеспечьте качество, зачем продавать людям фальсификат? Ведь известно, что мед часто покупают для лечения детям, больным, пожилым, ослабленным людям для улучшения здоровья. Но реакции на наши возмущения нет. В результате пчеловоды стали сокращать количество пчелосемей, потому что истинных пчеловодов не пускают на рынок, на площадки, а предлагают продавать мед перекупщикам по цене, которая даже не возмещает затраты. И стимул работать пропадает. Если Министерство сельского хозяйства займется наконец этой проблемой, у нас увеличится производство меда.
Наш союз обратился ко всем пчеловодам с просьбой не продавать мед барыгам, чтобы не стимулировать их развитие. Российские пчеловоды прислушались к нашему призыву, и тогда перекупщики стали закупать мед в Китае. Китайский мед закупают, а где он? На рынке его нет! Потому что перекупщики мешают с нашим медом и продают как отечественный.

А что государство? Вот, например, Министерство обороны при бывшем министре покупало мед у посредников, а не у товаропроизводителей. Я написал письмо с предложением провести конкурс в соответствии со всеми нормативными актами, собрать пчеловодов и общими усилиями начать поставки меда – тогда и цена будет другая, и 100-процентная гарантия качества. В ответ – тишина. Идеология у перекупщиков грязная: главное – заработать. В Америке, если поймают с фальсификатом, – пять лет тюрьмы. А у нас? Ничего! Надеюсь, что с приходом в Минсельхоз Александра Ткачева и его команды что-то изменится. Мы обратились к нему с просьбой максимально сократить закупку сладостей за границей, а мы восполним это медом. Что такое мед, думаю, знает каждый, а тем более министр.
– Можно ли сейчас возродить организацию отрасли в той форме, что была при НЭПе?
– Скоро мы проведем очередной съезд, на котором предложим взять за образец эту форму. Недавно я был у первого заместителя министра сельского хозяйства России. Он хорошо принял меня, отнесся с пониманием к нашим проблемам. Я ему предложил подписать соглашение союза пчеловодов с Министерством сельского хозяйства. Думаю, что теперь мы будем все идеи воплощать вместе.
Почему руководить ярмарками должна торговля, а не Министерство сельского хозяйства? Сегодня у Минсельхоза нет ни одной площадки для реализации продукции. На ярмарках выходного дня ни одного пчеловода нет – одни перекупщики. Им это выгодно. Они сидят в Москве, а у пчеловода нет электронной почты, он не может получить необходимую информацию о проведении ярмарок. Производители работают, а сливки снимают посредники. И, что самое страшное, они влияют на молодежь, показывают, как легко можно заработать деньги, не прикладывая усилий.
– Бывают ли пчеловоды со своей продукцией на выставках, предлагаете ли вы мед санаториям, детским оздоровительным лагерям, школам?
– Не участвуют наши пчеловоды в международных выставках, только одна Башкирия. Нас приглашают на международные выставки, но наши пчеловоды не поедут – нет средств. А вот Казахстан едет туда, и государство оплачивает участие пчеловодов в таких выставках.

Что касается реализации в различные учреждения, то здесь уже все схвачено и поделено. О людях, которые лечатся в санаториях, о детях никто не заботится. Главное – заработать. Поэтому вместо меда покупают конфеты, вредные «шоколадные» батончики – словом, то, что плохо продается в торговле.
В результате мы имеем такую статистику. В Германии потребление меда на душу населения составляет 4,5 кг, сахара – 6 кг. У нас потребление меда на душу населения составляет 650 г и 36 кг сахара. Диабет у нас помолодел. В школьных буфетах – одни сникерсы, баунти, кока-кола и другие сладости.
Если мы хотим заботиться о будущем государства, а будущее – это дети, то давайте заботиться об их здоровье.
Торговые компании очень мощные, и их интересует только прибыль. Они завозят в магазины гретый мед. Такой мед не кристаллизуется и не приносит организму пользы, какую приносит мед натуральный.
У нас в Орле есть организация, которая пакует мед по 15–20 г, он закристаллизованный и может храниться длительное время. Очень удобная форма для школ, социальных учреждений, да и в супермаркетах люди покупали бы его детям вместо сладкого батончика с пальмовым маслом. Однако социальным учреждениям выгоднее покупать другие сладости, от которых нет пользы, а магазины нашу продукцию не берут. Чтобы войти в магазин, надо платить миллионы, но откуда они у пчеловодов? Все торговые площадки мы отдали зарубежным торговцам, у аграрного сектора нет торговой базы. Была бы она – не было бы и проблем с реализацией отечественной сельскохозяйственной продукции, меда в том числе.

Мы в Москве восстановили павильон «Пчеловодство» на ВДНХ. Взяли мы его в жутком состоянии, отремонтировали, а сейчас ежемесячно платим около 600 тысяч рублей за аренду и коммунальные услуги. А Белоруссии, Казахстану, Киргизии отдали павильоны, образно говоря, за рубль, и они там торгуют медом.
– Что нужно сделать, чтобы придать импульс российскому пчеловодству?
– У нас много трудностей. Первое, что нужно сделать – подписать соглашение с Министерством сельского хозяйства РФ, чтобы оно взяло ситуацию под свой контроль. Надо установить профессиональный праздник – День пчеловода в Медовый спас. Вот в Москве в этот день проводят фестиваль варенья, а можно проводить день меда. Есть закон о лесе, о земле, есть проект закона о ветеринарии – вот в эти нормативные акты нужно добавить вопросы пчеловодства. Надо запретить заниматься пчелами, если человек не прошел курсы обучения, изучать, есть ли у того или иного пчеловода кормовая база, условия для содержания пчел. Но необходимо и защищать пчеловода. Если школьник не может отличить осу от пчелы – это уже проблемы образования.
У нас такая история была. В одном из районов Московской области есть семья, которая живет 600 лет на одном месте, пчелами занимаются. И вот, представьте себе, приехал новый русский, построил большой дом, сделал газоны, жарит шашлыки, из ракетницы стреляет по ночам. А сосед пчел держал. Вот этому новому русскому не нравятся пчелы. Говорит, убери пчел. Но потомки пчеловода 600 лет жили здесь, и он хозяин, абориген. А почему ты ему запрещаешь? Или подстраивайся под уклад жизни этого поселения, или уезжай в город. Петух поет утром – мешает ему спать, а то, что сам новый русский в час ночи из ракетницы стреляет – это ничего! Так защитите сельского труженика!

Что касается лесных пасек. Еще не было случая, чтобы пчеловод, которому давали землю в лесу, допустил пожар. Он, наоборот, ухаживает за участком, убирает сухие деревья… Известно: там, где пасека, там ежики появляются. Для них мертвые пчелы – деликатес. Птички, растения оживают. Восстанавливаются земляничные поляны. А что происходит на деле? В Московской области, в Рузском районе, пчеловод попросил в аренду две сотки леса, давал все гарантии безопасности. А ему говорят: а ты щит поставь противопожарный, лопату, песок привези. Приехал начальник, посмотрел… Ты, говорит, пожарную машину купи, тогда я тебе подпишу. Маразм!
Каждый год мы проводили встречу с представителями детских домов Москвы, когда Лужков был у власти, и каждому детскому дому по фляге меда давали. И такая практика была: наши пчеловоды брали на лето к себе детей. А что сейчас? У нас в Москве есть школа пчеловодов, так мы свет туда не можем провести уже два года – не дают разрешения, требуют провести экспертизу, направили в кооператив, где эту экспертизу делают. А там с нас просят 60 тысяч рублей! У нас нет на это таких денег.
Мы сотрудничаем с зарубежными странами, есть у них чему поучиться. Сейчас опять заводят речь о том, что надо создавать Пчелопром. Но это абсурд! Во всем мире нет государственного управления пчеловодством, есть только ассоциации и союзы, тесно сотрудничающие с министерствами.

Есть проблема подготовки кадров. Пчеловодство – интеллектуальная наука. Сейчас все больше тех, кто занимается «медовым» бизнесом, но той наукой не владеет и никакого отношения к пчеловодству не имеет. Я знаю один пчеловодный комбинат, на котором нет ни одной пчелы. Они скупают мед и представляют эту продукцию как собственную. Не думаю, что она высокого качества, а тем более лечебная, все это – кондитерское производство, не более. У медовой продукции не может быть альтернативы.
Надеюсь, что совместными усилиями общественности, профессионалов-пчеловодов и Министерства сельского хозяйства РФ мы сможем навести порядок в отрасли и полностью использовать имеющийся в стране потенциал.
Беседу вела Вера Зелинская
Источник: журнал «Аграрное обозрение», №6 за 2015 год