Э.И. БУРМИСТРОВ. СЕВЕРНЫЙ МОРСКОЙ ПУТЬ

Здравствуйте, уважаемые читатели блога «Кооперативы против бедности»!

Продолжаю публикацию автобиографической повести Эдуарда Ивановича Бурмистрова «Тропа советского военного моряка».

Перегон Северным морским путём морского буксира

По возвращении из отпуска, через пару месяцев, жизнь подбросила Дмитрию совершенно непредвиденное испытание. Предстояла серьёзная командировка — перегон Северным морским путём морского буксира из города Таллина во Владивосток. В начале марта команда должна была выехать к месту стоянки буксира, принять его и подготовить к перегону Северным морским путём, и в августе-сентябре перегнать его во Владивосток для передачи вспо­могательному флоту. Буксир строился в Финляндии и был, по тем временам, современным, благоустроенным судном. Команда набиралась в Петропавловске — четыре офицера, один мичман и 32 матроса. Возражения, тем более зелёного лейтенанта, во внимание не принимались. Рухнули планы — Дмитрий с Аллой собирались осенью в этом году сыграть свадьбу, но на верху решили по-другому.

Короткие сборы и команда убыла во Вла­дивосток на рейсовом судне «Балхаш». Судно прибыло во Владивосток вечером 8-го марта. Командир, зная обстановку, отпустил Дмитрия до утра. Команда вся оставалась в экипаже до решения воп­роса дальнейшего следования. Утром Дима с Аллой встретились с команди­ром, и он сказал, что сегодня в 15.40 убываем поездом до Москвы, и отпустил Бурова ещё до 15 часов.

Алла летом уже заканчивала учёбу в университете и должна была получить распределение к месту работы. Тут же сразу, обсудив сложившуюся ситуацию, они решили пойти в ЗАГС и зарегист­рироваться. Приняв заявление, работница ЗАГСа определила им срок регистрации через месяц. Дима долго и очень убедительно разъяснял ей сложившуюся ситуацию, и она, в конце концов, со­гласилась их зарегистрировать в 13.00 этого же дня.

После регистрации они с шампанским прибыли домой, и объя­вили родителям Аллы. Отец как раз был дома. Родители никак не хотели поверить такому обороту дел, но прочитав документ, всё- таки поверили. Времени совсем не было, и, наскоро выпив по бо­калу шампанского, Дмитрий убыл на вокзал. Алла проводила его, уже мужа, более чем на полгода.

Убегает к горизонту дальний путь,

И фонарики скрываются в дыму.

Приходилось вам стоять когда-нибудь

На перроне опустевшем, одному…

Вернулся Дмитрий к своей молодой жене в ноябре, и уже в Петропавловск-на-Камчатке.

Подготовка к переходу Северным морским путём

Буксир «МБ-153», который им предстояло перегнать, приняли от временной, тоже перегонной команды. В Таллине он был включён в состав вспомогательного флота, где и должен был пройти подготовку к переходу Северным морским путём. Начальная точка движения — Кольский залив, там, в одной небольшой бухточке (Тюва Губа) собиралась и комплектовалась Экспедиция Особого Назначе­ния, в состав которой включались все корабли для перехода на ТОФ Северным морским путём.

Прибыв в Таллин и, устроив команду в экипаж, офицеры во главе с командиром (помощник, командир БЧ-1 и командир БЧ-5), вышли в город поужинать и осмотреться на новом месте. Командир «Бакла­на» капитан-лейтенант Горохов, провожая Бурова в командировку, кое-что о Таллине ему рассказал, так как прослужил там несколько лет. Порекомендовал сходить к красивейшему памятнику «Русалка», расположенному в парке и почти у входных створных знаков в Тал­линский залив, и обязательно посетить лучший ресторан «Глория». Дмитрий туда и повёл компанию на ужин. Порядок и обстановка в ресторане крайне удивила офицеров камчадалов. Официанты все мужчины, каждому посетителю полный набор столовых предметов. Коньяк официант разлил в малюсенькие рюмочки, кругом изумитель­ная чистота. Настоящая Европа, никакого сравнения с порядком в ресторанах на дальневосточных окраинах. Буров сразу вспомнил, как они пили первый раз коньяк в Петропавловске из гранёных стака­нов, наполовину с молоком и кофе.

Город Таллин своеобразный, красивый, но отношение местных жителей к русским, особенно офицерам, было просто враждебным и, даже предупреждали, чтобы в одиночку ночью по городу не ходили — прибьют. Однажды помощник командира Пётр Давыдов познакомился с девушкой, эстонкой. Они встречались в городе, ходили в кино, гуляли и потом, также, и снова расставались. Пётр, как-то предложил проводить её до дома, она испуганно, категорически запретила ему приближаться к дому. Если со­седи увидят, что я гуляю с русским, да ещё и офицером, меня убьют. Больше Пётр не предлагал ей своих услуг, и вскоре они расстались.

В начале апреля начались первые выходы в море — на КИМС, мер­ную линию и т.д. Срочно пришлось изучать новый, своеобразный Балтийский театр. Зачёты у лейтенантов тихоокеанцев принимал флаг­манский штурман с особым пристрастием. К перегону на ТОФ гото­вились три однотипных буксира: во Владивосток, в Советскую Гавань и на Камчатку. Пришлось попотеть, чтобы получить допуск к самосто­ятельному управлению боевой частью. Не гостеприимно отнеслись к тихоокеанцам и местные финансовые органы. Экипаж формировался на Камчатке, где военнослужащие за удалённость получали двойные оклады. В соответствии с действующими документами, военнослужа­щие, находящиеся в командировке, в течение двух месяцев должны получать свою льготу. Местный финансист наотрез отказался выда­вать двойные оклады. Дмитрий на корабле был внештатным финан­систом, и эта война легла на его плечи. Командир дал команду — не получать деньги пока не начислят, как положено. Буров несколько дней по утрам приходил в бухгалтерию и требовал деньги на экипаж, и каж­дый раз отказывался получать, заглянув в ведомость. Финансист со­глашался, что положено, но выдать отказывался безо всяких на то ос­нований, и, только, когда командир заявил, что обратится в политуп­равление флота с жалобой, деньги были выданы как положено.

Вечерами Буров, чаще с помощником командира, сходили с ко­рабля в город, ходили по музеям, в кино, театр и периодически по­сещали понравившиеся местные рестораны. Особенно запомни­лась Дмитрию постановка в ДОФе «Сын века», где участвовали такие хорошо известные артисты как Меркурьев, Борисов и другие. Однажды в культпоходе с моряками Дима завернул в военно-морской музей и там они столкнулись с корреспондентом местной флот­ской газеты. Он был страшно удивлён, откуда в Таллине тихоокеан­цы и Буров с группой своих матросов попал в газету.

Были и такие моменты. Дмитрий с Петром Давыдо­вым, сойдя с корабля, встретили в городе однокашника Петра по училищу. Встреча такая, как всегда, радостная и местный лейтенант предложил пойти в ДОФ, там были в тот день танцы. Естественно, встречу надо отметить, и он предложил пойти в буфет. Было видно, что он здесь посетитель частый, пошептал что-то официантке, и она принесла пиво и сырые куриные яйца. Дикие камчадалы естественно удивились такому заказу, а лейтенант им объяснил, что это сейчас самый шик — пиво с сырыми яйцами, и тут же предложил соревнование, кто больше выпьет яиц. Процесс пошёл, танцы лейтенантам уже больше были не нужны. Дмитрий, когда вопрос вставал на соревнование выкладывался полностью, и здесь он победил, съев с пивом 13 яиц. Правда, после этого соревнования, он, почти до старости, не мог смотреть без содрогания на куриные яйца.

Подготовка шла интенсивно, и экипаж к концу апреля был уже отработан. Местное командование не упустило случая использовать его в своих целях. 5 мая с плавказармой на буксире, совместно с МБ-150, буксировавшем баржу, корабль вышел в Балтийск. По дороге, укрываясь от шторма, зашли в Вентспилс. Пришлось испытать на себе Балтийский шторм, заметно отличающийся от тихоо­кеанских. Не укачивающийся в Тихоокеанских водах, Дмитрий был выбит из колеи трясучкой на коротких волнах, но с обязанностями штурмана справился успешно.

Стоянка в Балтийске была короткой, но познакомиться с городом лейтенанты успели. Небольшой, чисто военный городок. Поразила колоссальная причальная линия. Корабли не теснились, стояли у причала лагом. В любом месте можно было пополнить запасы воды и жидкого топлива. Вдоль причальной линии тянулись стадионы, спортплощадки. Такое впечатление, что каждый корабль имеет свой стадион. За день знакомство с городом было завершено, и на второй день офицеры двух МБ, собравшись вместе, решили отметить стоянку в новом порту. Бросили жребий, и Дмитрию выпало сходить в магазин. Каково же было его удивление, когда в одном, втором, третьем гастрономе, где он вчера видел спиртное, полки были пусты. Ничего не понимая, Дмитрий остановил такси и выяснил, что в воскресный день всё спиртное убирается и приобрести можно только в ресторане, и тут же предложил свои услуги. Подъехали к ресторану «Якорь», опять же расположенному на самом берегу, и таксист, взяв деньги, через 10 минут вернулся с двумя бутылками коньяка. Дмитрий даже удивился, когда он вернул ему всю сдачу. Куда ехать Дмитрий соображал плохо, так как причалы все были на одно лицо. По незначительным признакам, сообщённым Димой, таксист подвёз его прямо к трапу корабля, и опять же поразил его точным расчётом за работу. Не по дальневосточному как-то.

Простояв в Балтийске два дня, двинулись на Ленинград. 14 мая буксир стал у стенки перед мостом лейтенанта Шмидта. Стоянка планировалась два дня и дальше через Беломоро-Балтийский ка­нал в Кольский залив. Дмитрий в Ленинграде был первый раз в жизни, и ему очень хотелось посмотреть как можно больше. Стоян­ку обещали короткой, поэтому командир отпускал офицеров в го­род в любое время, да и служебных дел там ника­ких не было. На второй день Дима с Петром сошли с корабля, взяли такси, и поехали по городу. Так­сист попался разговорчи­вый и знающий город.

Стоянка в Ленинграде запомнилась Дмитрию на всю жизнь

Часа два он возил их по Ленинграду и рассказывал. Когда проголодавши­еся лейтенанты попросили его подвезти к какому-нибудь ресторану, он сказал, что возить их может целый день и всё по новым местам. Денег у лейтенантов, конечно, было немного и, через два дня в карма­нах было уже пусто. Вдруг выяснилось, что дальнейшее движение за­держивается на неопределённое время. Вместо двух простояли один­надцать дней в Ленинграде. Сидеть на корабле в таком городе, конеч­но, грех, а без денег, вроде бы тоже нечего делать на берегу, но лейте­нанты народ находчивый и Дима с Давыдовым пошли по музеям, а их в Ленинграде масса. Платные входы стоили копейки, а были и такие, где вход бесплатный.

Однажды в городе они встретили ещё одного однокашника Давыдова. Лейтенанты были в то время во всех уголках Союза, где есть вода. Ленинградский лейтенант был небольшим на­чальником в охране водного района, и у него был служебный катер. Полдня на катере курсировали по Неве, знакомились с достопримеча­тельностями, к обеду подошли к набережной ЦПКО имени Кирова, пошли перекусить и, о, чудо! Встретили капитана 2 ранга Гойлова, бывшего начальника третьего факультета ТОВВМУ Опять радостная встреча тихоокеанцев. Взяли бутылку, закуску и пошли на МБ-153. Посидели, поговорили, капитан 2 ранга расспросил, как тихоокеанцы сюда попали, и на следующий день пригласил Давыдова с Дмитрием со всем экипажем буксира к себе в гости на легендарный крейсер «Ав­рора», где он был командиром. Следующий день был как раз понедельник, лучших политзанятий как экскурсия на исторический крей­сер и не придумать.

Приближался вечер, и разгулявшихся лейтенан­тов потянуло на берег, а вечером Дмитрий с Давыдовым, на сей раз, должны быть на корабле. Зная склонность командира к рюмке, лейте­нанты втроём решили пойти в город, тем более что командир БЧ-5 был коренной ленинградец и знал, куда сводить вечером лейтенантов. Большого труда не стоило укачать командира и отнести потом в свою каюту. Помощник вызвал боцмана, строго проинструктировал его, что он остаётся на корабле правой рукой командира, а командир отдыхает в каюте и с чистой душой пошли в город.

В понедельник с утра бравые лейтенанты во главе экипажа от­правились строем по улицам Ленинграда на «Аврору». На корабле оставили ещё не проспавшегося командира и вахту. Командир крейсера тепло встретил экипаж, коротко выступил перед моряка­ми и выделил экскурсовода. Офицеров после экскурсии он лично провёл по местам, куда нет допуска экскурсантам. В заключение он подарил лейтенантам памятные фотографии крейсера с личной подписью и значки, что вручались, как он объяснил, почётным по­сетителям «Авроры». Весь экипаж был очень доволен этой экскур­сией, кроме командира, который страшно возмущался, что его не разбудили.

Стоянка в Ленин­граде запомнилась Дмитрию на всю жизнь. Познакоми­лись, практически, со всеми достоприме­чательностями горо­да, Эрмитажу посвя­тили несколько дней, отмечая по схеме каждый день и прой­денный путь. Пора­зило радушие и приветливость жителей города, особенно после Талина. Последние дни, когда уже не только рублей, но и копеек не было, ходили по музеям, где вход бесплатный.

25 мая ночью, когда разводятся мосты, двинулись по Неве к Беломоро-Балтийскому каналу. Не обошлось без потерь. На спаса­теле «СС-51», который также вошёл в состав экспедиции, к отходу корабля не прибыл помощник командира капитан-лейтенант Шулико. На борту корабля присутствовал командир дивизиона капитан 2 ранга Провазников и он приказал командиру в назначенный час, и ни минутой позже, начинать движение. Шулико опоздал буквально на минуты, и потом долго бежал по Невским набережным, размахивая руками, в надежде, что над ним сжалятся и где-нибудь подберут. Но комдив был неумолим, как в одной из песен Высоцкого — «дорого время в путину, пусть выбирается сам». Шулике пришлось занимать деньги у знакомых на билет и поездом добираться до Мурманска. Потом этот случай в дивизионе стал анекдотом, как Шулико пытался обогнать свой корабль по берегу.

Беломоро-Балтийский водный путь

Беломоро-Балтийский водный путь, соединяющий Балтийское и Белое моря, является частицей великого исторического водного пути «из варяг в греки». Начинается он у Ленинграда с реки Невы, единственной реки, вытекающей из Ладожского озера. Длина реки от истока до устья 74 километра. Дальше путь пролегает по Ладож­скому озеру. Ладога — крупнейшее пресноводное озеро в Европе, с чистейшей водой. Далее по впадающей в Ладогу реке Свирь про­тяжённостью в 220 километров, затем Онежское озеро и по выходу из него канал до Белого моря, который проходит через несколько небольших озёр. По каналу 19 шлюзов — семь на подъём на 69 мет­ров и 12 на склоне с падением на 100 с лишним метров. В Белое море канал впадает у города Беломорска. Перед входом в канал в небольшом городе Повенец, корабль был взят на буксир двумя ма­ленькими буксирами, так как на трассе канала были места недоста­точно глубокие для прохода своим ходом. Весь путь пролегал среди красивейших диких мест, населённых пунктов почти нет. Вся ко­манда, буквально с открытыми ртами, от зари до зари любовалась красотами окружающей природы.

Второго июня корабль прибыл в Беломорск и после трёхсуточной стоянки, необходимой для пополнения запасов, бункеровки, получе­ния карт на предстоящий отрезок пути, двинулся уже своим ходом, и уже по морю, хоть и Белому, на север в Кольский запив. По приходу кораблю было указано место стоянки вспомогательных судов экс­педиции — Тюва Губа. Ночью ошвартовались рядом со стоящим у причала водолеем № 17, на котором размещался штаб дивизиона.

Утром Дмитрий вышел на бак обозреть окрестности и опять чудо-на баке водолея стоял его старший брат Владимир, который не менее был удивлён, увидав своего младшего. Разобрались, что к чему. Оказывается, Владимир тоже был неожиданно сорван со своего места службы и назначен штурманом дивизиона вспомогательных судов, в состав которого входил и «МБ-153». Судьба свела двух братьев на некоторое время в одно соединение.

Планировалась примерно двухмесячная стоянка с интенсивной подготовкой к переходу Северным морским путём. В ходе подготов­ки пришлось побывать почти во всех пунктах базирования в Кольс­ком заливе — Североморск, Роста, Мурманск. В каждой точке реша­лись свои задачи подготовки к переходу. В заводе был оборудован специальный ледовый пояс, установили дополнительную обшивку, заварили нижние иллюминаторы, изготовили мощную буксирную брагу на случай буксировки. Дмитрий под руководством своего стар­шего брата усердно изучал предстоящий район плавания, особенно­сти плавания во льдах и при проводке за ледоколом. Одних навига­ционных пособий на переход было им получено с сотню килограмм.

В свободное время Дмитрий, опять с Давыдовым, сходили на бе­рег, знакомились с новыми достопримечательностями. В Тюва Губе смотреть было нечего, поэтому, сходя с корабля, на автобусе ездили в Североморск или Мурманск. Мурманск от военных пунктов — Севе­роморска, Полярного и др. был отгорожен строгим кордоном. Авто­бусы на КПП останавливались, и все пассажиры выходили, и потом при входе проводилась строгая проверка документов.

В первый же выход в Мурманск Дмитрий с Петром были пораже­ны. Владивосток, Петропавловск города портовые, тоже в них ос­новное население моряки, рыбаки, но насколько они отличались от Мурманска. Дикое пьянство прямо лезет в глаза. На газонах, почти с самого утра, располагаются кружки любителей по 4-5 человек и идёт тёплая беседа за рюмкой. К вечеру от тёплых компаний остаётся на траве 2-3 спящих человека, остальные, видимо, уползали. В ресто­ран к концу дня не попасть, двери, буквально штурмуют желающие ворваться внутрь. Швейцар, выпуская уже удовлетворившихся, с тру­дом закрывал дверь, практически отбиваясь от наседающих. Вече­ром милиция на воронках, как дрова, собирала по улицам пьяных.

На одной из главных улиц сверкающих бравых лейтенантов пе­рехватили две молодые женщины лёгкого поведения и, получив категорический отказ совместно провести время, квартала два сопровождали лейтенантов, поливая их грязью и массой самых «луч­ших пожеланий». Где-то в это время Мурманск посетил Генеральный Секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв так его, как рассказывали местные жители, при выступлении перед населением города ос­вистали и забросали гнилыми помидорами. Вот такой боевой народ жил тогда в Мурманске. В целом, конеч­но, город неплохой как и все советские города того времени.

В середине июля все подготовительные работы были окончены, необходимые запасы получены и готовые корабли, как спортсмены на старте, замерли в ожидании благоприятной ледовой обстановки по маршруту перехода. «МБ-153», да и все суда дивизиона, стояли в Тюва Губе, выход планировался на вторую половину июля. У Петра Давыдова приближался день рождения и в суматохе под­готовительных работ он совершенно не сделал никакого запаса спир­тного, а в день рождения, конечно, надо было рюмку выпить. Кораб­ли уже выгнали на рейд и схода на берег не было, да и в Тюва Губе спиртного нигде не было. Чья-то добрая душа перед выходом решила сделать увольнение в Мурманск для офицеров и матросов. Был вы­делен один корабль для перевозки туда и обратно увольняемых. Ни Петру, ни Дмитрию попасть в списки, сходящих на берег не удалось, поэтому они дали ответственное поручение сходящему на берег ко­мандиру БЧ-5 Лёве Чиркову.

Заказ получился на полный небольшой чемоданчик. Лёва коренной ленинградец, интеллигент, джентльмен, всегда чисто выбритый, надушенный, с лебединой походкой, не склонный к спиртному согласился с трудом после долгих уговоров и… провалил ответственное дело. На тральщике, который достав­лял увольняемых в Тюва Губу, оказался его друг и при подходе к при­чалу Лёва с ним заболтался и вышел на палубу, когда все увольняе­мые сошли и тральщик начал отходить от борта судна, к которому он был ошвартован. Лёва успел передать чемоданчик матросу с «МБ-153», а сам перескочить побоялся, на прощанье он крикнул матросу чемо­данчик передать помощнику командира. При сходе на берег, офицер, стоящий у трапа, потребовал матроса открыть чемоданчик. Матрос,видимо, уже знал его содержимое и кинулся наутёк, но, обгоняя вереницу идущих на свои корабли, споткнулся и упал. Чемоданчик раскрылся и проходящий мимо офицер увидел его содержимое и, естественно, задержал матроса. Вместе с чемоданчиком матрос был доставлен к командиру дивизиона. После короткого опроса его отпу­стили, но уже без чемоданчика и на другой день утром, на корабль, после беседы с командиром дивизиона, прибыл Лёва с пустым че­моданчиком. Разгневанные Дмитрий с Петром, ждали его почти всю ночь. Утром невозмутимый Лёва зашёл к помощнику с чемоданчи­ком, раскрыл его, но он был пустой. В нём одиноко болталась долго­играющая грампластинка «Ой мороз, мороз, не морозь меня…». В первый момент Дмитрий с Петром хотели отколотить Лёву, но по­том решили, что это бесполезно, ничего он не поймёт.

Пётр всё же умудрился до выхода раздобыть где-то две бутылки коньяка к своему дню рождения. Офицеры штаба дивизиона и экс­педиции были распределены по кораблям, и на МБ поселился лей­тенант из политотдела экспедиции. Разместили его в каюте вмес­те с помощником командира. В день рождения Петра пришлось его включить в компанию. После приглашения к рюмке, он стал отка­зываться, ссылаясь на то, что он работник политотдела, но Пётр закрыл каюту на ключ и сказал, что ты такой же лейтенант как и мы, и ему пришлось принять участие в торжестве. Втроём они посиде­ли вечер в каюте, пожелали Петру здоровья и всего хорошего, а ут­ром продолжили ожидание выхода.

Переход на Тихий океан по Северному морскому пути

Наконец наступил долгожданный день. 31 июля в 13.00 нача­лась съёмка с якорей для движения на выход. Начался переход на Тихий океан по Северному морскому пути. Баренцево море встре­тило неприветливо.

Ой ты, море, море Баренцево море,

Низко тучи ходят, снежный шторм и шквал.

В ледяные горы бьёт волна крутая.

Да порой лишь чайка нам махнёт крылом.

5 августа отряд кораблей подходил к Диксону, далеко до подхода вошли в сплошной туман, двигались за туманным буем впереди идущего судна в кильватерном строю. Перед входом строй нару­шился и все смешались в кучу. Комдив дал команду каждому входить самостоятельно. Дмитрий, как можно точнее, определил мес­то по РЛС «Створ» и по локации повёл корабль в пролив. Пролив очень узкий и, когда командир с левого борта увидел в 50 — 60 мет­рах берег, то с правого борта в таком же расстоянии вырисовался из тумана тоже берег. Вошли благополучно и стали на якорь в отведённой точке. Первый этап перехода был завершён успешно. Даль­ше надо было опять ждать благоприятной ледовой обстановки, сно­ва потянулись томительные дни ожидания. Всё было готово к даль­нейшему движению. Во время стоянки стояли на рейде, изредка сходили на берег для знакомства с новыми местами.

Диксон — это, конечно, не город и не порт, просто пункт захода проходящих судов. Достопримечательностей особых нет, кроме па­мятника какому-то английскому мореплавателю. В магазинах, пе­ред заходом проходящих судов, всё дефицитное убиралось, и пол­ки были почти пусты, покупать было нечего, поэтому дни тянулись в томительном ожидании команды на выход.

В один из таких дней командование дивизиона организовало вы­ход матросов на берег в целях ознакомления. Маленький кораблик ПДК обошёл стоящих на рейде, собрал сходящих на берег и, после нескольких часов осмотра Диксона, собрав, опять же всех на борт, развозил по кораблям. С подходом к водолею № 17 бухту накрыл туман, и отход катера задержали до улучшения видимости. Группу моряков с «МБ-150» возглавлял помощник командира старший лей­тенант Мясников Сергей. Он зашёл к своему другу помощнику ко­мандира водолея и, ожидая просветления погоды, товарищи пропу­стили по паре рюмок. За беседой Сергей не услышал команды об отходе катера от борта и вышел, когда катер с матросами уже ушёл. Спускать шлюпку для его доставки на МБ вахтенный офицер отка­зался, и Сергей, раздевшись, прыгнул за борт и поплыл на свой МБ. Сработало высокое чувство ответственности, правда, изрядно раз­бавленное спиртом. Диксон — это не Сочи, а Сергей не белый мед­ведь. Это быстро сообразили на борту водолея, и моментально была спущена шлюпка в погоню за пловцом. Выловленного моржа ком­див тут же арестовал, замёрзнуть он не успел.

Дмитрия в Диксоне поразили люди: совершенно не чувствуется оторванности их от цивилизации; заброшенные в глушь, на крайний север, народ как на подбор грамотный, вежливый, общительный. Одна отрада — Дима в Диксоне получил сразу несколько писем уже от своей любимой жены. Наконец поступила команда 18 авгу­ста на продолжение движения на Восток.

Армада двигалась как эскадра Рожественскош в своё время: раз­нотипные суда, практически без портов захода. Уже 24 августа на подходе к проливу Лаптева стали на якоря и грузились углём с транс­портов экспедиции. Большинство судов дивизиона было на твёрдом топливе. Погода стояла штормовая, и погрузка продвигалась очень медленно, но, всё-таки на следующий день двинулись дальше.

Тяжёлая ледовая обстановка ожидалась у пролива Лонга, но бла­гоприятный северный ветер оттеснил льды к северу от берега и экс­педиция проскочила почти по чистой воде, льдов на всём переходе и не встретилось, и 30 августа экспедиция подошла к Берингову про­ливу. Несмотря на лёгкую ледовую обстановку, обеспечение на пере­ходе было организовано на высшем уровне. Караван судов сопро­вождали ледоколы — недавно вступивший в строй атомный ледо­кол «Ленин», дедушка ледокольного флота «Ермак», хорошо извес­тный «Красин» и другие более незначительные ледоколы. Над караваном постоянно барражи­ровала полярная авиация, и старые опытные лётчики-по­лярники своими скрипучими неторопливыми голосами информировали своих давно зна­комых, тоже немолодых капита­нов ледоколов, о ледовой обста­новке по маршруту движения.

Благодаря этому 31 августа суда экспедиции вошли уже в тихоокеанскую бухту Провидения. В бухте со всего рейда хорошо просматривалась на огромной отвесной скале надпись большими буквами «СТАЛИН». 20-й съезд КПСС уже в то время был далеко позади и страной правил Н.С.Хрущёв.

Короткая стоянка, необходимая для дозаправок и небольшого планово-предупредительного ремонта и 4 сентября пошли уже на Петропавловск. А в Петропавловске Дмитрия ожидала люби­мая молодая жена. Этим летом Алла закончила учёбу и, так как, она уже жена офицера, получила при распределении свободный диплом. Возвращающийся из отпуска командир корабля капитан-лейтенант Горохов, зная обстановку, зашёл в гости к Натальченко, и в тёплой беседе за столом с отцом Аллы они решили, что нечего ждать возвращения Дмитрия из командировки, а получив доку­менты, надо ехать к месту службы мужа в Петропавловск. Тем более на носу начало нового учебного года. Обустроится по при­бытию командир обещал помочь. Так было и сделано, в конце ав­густа Алла была уже в Петропавловске и временно поселилась в квартире одного из офицеров «Баклана», убывшего в отпуск. Пред­стояла давно желанная встреча молодых супругов.

9 сентября корабли экспедиции вошли в Авачинскую бухту и рассредоточились на рейде. Сгорая от желания скорее встретиться с любимой, Дмитрий метался по палубе корабля. Обстановка была не ясной насчёт схода офицеров на берег. Командир не возражал насчёт схода Дмитрия, но ожидал разрешения сверху, а его не было. На все запросы отвечали ждать! Наступил вечер и рейд погрузился в темноту. Пётр, сочувствуя Дмитрию, спустил на воду шлюпку двойку, и под свою ответственность отвёз его на берег.

Через день Буров вернулся на корабль, надо было узнать дальней­ший план и получить в гидроотделе карты на оставшийся отрезок пути, до Владивостока. Стоянка определилась примерно на неделю. Помощник злой ходил по кораблю, он ещё не был ни минуты на бе­регу, так как командир, уходя с корабля, обещал через 5-6 часов вер­нуться и отпустить его. Прошли уже сутки, а командир не появлялся. После получения карт Пётр отпустил Дмитрия до выхода домой к молодой жене, а сам, кляня командира, готов был остаться на кораб­ле, но в последний момент, когда Дмитрий сидел уже в катере, при­был командир и радостный помощник убыл вместе с ним.

Несколько дней стоянки пролетели быстро и Дмитрий, накануне выхода, вечером прибыл к месту, куда подходили за офицерами экс­педиции катера. «М Б-153» на рейде не было, он ушёл к причалу 401 — го склада для получения необходимых ГСМ, и Дмитрий высадился на штабной корабль дивизиона водолей — 17. За время его отсут­ствия в дивизионе произошли серьёзные скандальные события. Офи­церы, сойдя с кораблей, учинили на берегу в ресторане солидную драку, часть офицеров до сих пор не могли найти, некоторых уже от­странили от должностей и обещали отдать под трибунал. Встретив штурмана с «МБ-150», Дмитрий узнал, что и Пётр не появлялся на корабле с тех пор, как они сошли вместе на берег, да и Дмитрий дол­жен был прибыть двумя сутками раньше. С Давыдовым они догово­рились при сходе проучить командира, и возвратиться на корабль перед самым выходом. Столкнувшись случайно с командиром диви­зиона в коридоре, Дмитрий понял, что к нему у командования нет нареканий. В два часа ночи на рейд подошёл «МБ-153» и за Дмит­рием прибыла шлюпка. Поднимаясь на борт, он нос к носу столк­нулся с командиром. Командир с презрением бросил ему: «Засран­цы!». Помощник прибыл чуть раньше, командир пожалел своих «засранццев» и наверх ничего не доложил.

Так закончилась Петропавловская стоянка, и 15 сентября остаток экспедиции двинул на Владивосток. Опять молодожёны расстались на неопределённое время. Алла к тому времени уже устроилась ра­ботать в мореходное училище преподавателем математики.

«МБ-153» был предназначен для вспомогательного флота ВМБ Стрелок, поэтому с прибытием сразу туда и был определён. На флоте начинались осенние учения и до их окончания корабль ре­шили поставить в док в Находку с перегонной командой. Это было, конечно, большой ошибкой и, как бы, наказанием экипажу. Изму­ченные более чем полугодовой командировкой и скитаниями, офи­церы, да и матросы, ожидали отдыха, команда должна была быть расформирована после передачи МБ гражданским. Вместо отдыха на время учений был запрещён даже сход с корабля. У команды не было никакого будущего, а офицерам надо было возвращаться на свои штатные места, к своим семьям. Почти месячная стоянка в доке полностью разложила и до этого дня не так уж прочный эки­паж. Всё временное оно и есть временное.

При стоянке в доке все удобства на берегу, поэтому удержать мат­росов от самоволок очень трудно, да и у командира особого жела­ния к этому не было, он сам пропадал сутками не понятно где. Дмит­рий с Петром всеми силами старались удержать экипаж от оконча­тельного развала, но это было им не под силу. Власти у них над эки­пажем не было. Даже наказать особо рьяных нарушителей арестом они были не в состоянии. На корабле не было своей печати, чтобы оформить записку об аресте. Собрав на вечернюю поверку экипаж, Дмитрий с Петром поочерёдно дежурили у трапа, чтобы предупре­дить самовольные сходы. Тем не менее, утром человек 8-10 не хвата­ло. Правда, к обеду они постепенно появлялись все. Спускались с корабля на стапель-палубу дока по якорь цепям, канатам, а когда уб­рали на очистку якорь цепи, и помощник командира закрыл в шхиперской все концы, умудрились спускаться по соединённым пожар­ным шлангам, которые убирать было нельзя по требованиям проти­вопожарной безопасности. Чтобы не растерять людей надо было что- то предпринимать, и помощник направил Дмитрия в Стрелок к командиру соединения. Штаб соединения находился в бухте Абрек залива Стрелок. Чтобы с Находки добраться туда поездом, надо было более суток: сначала до Смоляниново, затем, после большого пере­рыва по времени, другим поездом до станции Дунай, а потом ещё автобусом. Такова была транспортная сеть, машины на дорогах встре­чались редко. Дмитрий взял с собой одного матроса, и утром рано отправились пешком вдоль побережья по тропам, которыми когда-то ходил Арсеньев. Предстояло преодолеть километров 45-50, местами по бездорожью, кое-где на попутках. К вечеру, насладившись путешествием по родному краю, путни­ки прибыли в бухту Абрек.

Начальник принял Бурова сразу и, выслушав доклад о состоянии дел, попросил: «Уж вы, как-нибудь, про­держитесь, осталось немного», и посоветовал, если совсем будет плохо пересадить большую часть экипажа на гауптвахту, для чего проштамповал печатью кучу бланков записок об арестовании. На другой день рано утром Буров с матросом, обременённые грузом записок об арестовании, отправились в обратный путь, уже по из­вестной им дороге, и к вечеру были на корабле. Такой поворот дела несколько остепенил привыкших к разгульной жизни. Кроме того солидную часть экипажа составляли матросы, подлежащие уволь­нению в запас, которым пообещали увольнение без задержек с при­бытием в соединение, конечно, если они будут того заслуживать.

Всему есть конец и, корабль, закончив докование, вышел из дока, и стал готовиться к переходу в Стрелок. Надо было запра­виться водой и топливом. Матросов собрали всех, отставать от ко­рабля уже никто не хотел. Потерялся командир, накануне дня пере­хода сошёл на берег и утром не вернулся. По плану в 12 часов надо было выходить. Пётр с Дмитрием долго совещались, что делать и решили идти без командира. Корабль подготовили к походу уже был сыгран аврал для съёмки с якоря и швартовых, и, в этот момент на горизонте показался командир. Поднявшись на мостик и, при­няв доклад помощника о готовности корабля к походу, он, как ни в чём не бывало, скомандовал: «Отдать швартовы!», и… поплыли.

С приходом в соединение пошла сразу другая жизнь, забияки притихли, началось расформирование экипажа, большинство уволь­нялось и отправлялось по домам, а кому ещё продолжать службу расписывались по кораблям. Команда, принимающая МБ, была полностью гражданская, и стали прибывать новые члены экипажа. Вскоре из старой команды остались одни офицеры и, сдав своё хо­зяйство, тоже убывали к своим старым места службы. Все четверо были из Петропавловска.

Перед тем как улететь в Петропавловск Буров решил на пару дней заскочить к родителям в Кневичи и попал буквально на свадьбу. На следующий день после его прибытия сестра выходила замуж. От­гуляв на свадьбе, он улетел в Петропавловск. И тут на пути пришлось столкнуться с кучей препятствий. Билетов на ближайшие дни не было. Дмитрий поездом поехал до Хабаровска, в надежде с Ха­баровска быстрее улететь, но только 10 ноября он добрался до Пет­ропавловска. Все эти путешествия основательно вытряхнули Дмит­рия, и когда он прибыл домой после долгих странствий, у него в кармане оставалось всего 25 рублей. Содержать молодую жену бра­вому лейтенанту было не на что. Благо через некоторое время он получил очередную зарплату.